-А вот как это – когда тебя нет? – думал Арсений Вениаминович лежа на диване, свесив голову через край.
Ему нравилось смотреть на мир, перевернутый вверх ногами. Благо, перевернуть его не трудно, достаточно встать на макушку. Когда тебе пять очень многое делается просто, без предисловия и церемоний: встал и пошел делать. Ну, или не пошел, если совсем лень. Впереди вся жизнь еще – вечность целая, кажется, есть время и полениться!
В пять лет Арсению приперло, его заинтересовал главный на тот момент вопрос бытия: что есть «я» и, самое главное, что было, когда «я» не существовало?
И, ведь, действительно, вопрос-то не простой, попробуй-ка, представь мир, в котором тебя нет.
- Как это? Что ты будешь при этом видеть и слышать? Ага, вот-вот, ничего - тебя же нет! Но, что вместо? Как это - ничего не видеть? Что это будет, Вселенская темнота? Но темнота – это тоже, вроде как, видеть, вернее – это видеть, что ты ничего не видишь. Это же совсем не то! – думал Арсений.
- Каково это не существовать? Как выглядел мир, когда я еще не родился? Был ли он таким же? Наверное, был. Ведь, я пришел сюда, когда тут уже были рожденные до меня. Но, откуда знать, что они тут были? Вдруг они отражение моего мира? Может, этот мир существует таким только потому, что я его таким вижу, а на самом деле он вообще другой? Может, всё это было в форме замершей текстуры, которая ожила, когда я начал ее воспринимать?
Понимая, что не может представить мир до своего рождения, мальчик попробовал представить мир после своей кончины. Конечно же, в его фантазии сначала были слезы и деревянный гроб на двух табуретках и его маленькое тельце внутри, сознание упорно не хотело представлять его в формате дедули. Оно и понятно – в пять лет трудно представить себе, что когда-нибудь будешь старым. Это в тридцать внезапно приходит осознание, когда полжизни отмеряно, что старость, в общем-то, не за горами, но в пять, в пять ты еще слишком мал для этого, поэтому и видит Арсений маленького мальчика, чуть старше, чем он сейчас. Это-то ему под силу - представить мальчика на пару лет старше. Хотя, если пересилить себя, всмотреться в лицо лежащего, там совсем кто-то другой. Очертаниями, может, он похож, но лицом… Хотя оно какое-то расплывчатое, и, сколько взгляд не пытается на нем сфокусироваться, не получается, ясно одно – лицо, все-таки, совершенно другое, не его. Уже загвоздка, впрочем, не столь важная.
- А что потом? – думал Арсений, - как это – ничего не видеть? Вот закрою я глаза и умру, а потом? Что происходит с мыслями в голове, когда умрешь? Куда они уходят? Как это, когда мыслей нет?
Он попробовал ни о чем не думать, но тут вкусно запахло пирожками с кухни, и вместе со слюной появилась мысль, что кушать хочется.
- А, ведь, правда, - продолжил размышления Арсений, - должны исчезнуть и чувства и прочие ощущения. Хотя, представить именно это не сложно – он почти всегда, если пытался представить себя взрослым, видел только картинку плюс, максимум, слышал чей-нибудь голос. Ощущений там не было: ни голода, ни холода – ничего.
Эта мысль показалась ему полезной. Сейчас он отсек ощущения. Потом отсечет звуки, останется одна картинка. Потом он отсечет ее, затем, что самое сложное, отсечет мысли и, вуаля, поймет, что значит не существовать после смерти. А там еще немного, и он поймет, как оно было до его рождения, когда мир жил без него.
То, что мир существовал и до рождения Арсения, мальчик был уверен. В конце концов, мама родила его в двадцать пять, а это значит, что часть своего жизненного пути она на тот момент прошла самостоятельно без его участия.
- Да, мир существует независимо от меня. – думал мальчик, - он был до моего рождения, будет и после меня.
И он почти поймал нужный образ: там не было звуков, потом исчезла и картинка. Но, как сказать, исчезла – стало темно. Но, ведь, это не то, что нужно! В кладовке тоже темно, но пылесос и полки от этого никуда не деваются! Опять, в который раз, Арсений, уже почти все понявший, вновь упустил что-то важное. Теперь опять настраиваться. Подбирать нужные образы, нужные мысли, нужные воспоминания. Все заново.
- Арсений, иди кушай, я пирожочки испекла. – услышал он голос бабушки.
- Иду, бабуль! – и веселый мальчуган, будто и не думал только что об одном из неразрешимых вопросов Вселенной, побежал обедать, так и не найдя ответа. Вечно этот голодный желудок мешает сосредоточиться.
- Впрочем, впереди еще целая жизнь, - думал Арсений.
Откуда ему было знать, что однажды он так сроднится с этим миром, что его никогда больше не будет тянуть выключить звуки и картинку, убрать мысли, оставить один белый шум пустого эфира мира, в котором он, Арсений, не существует. А, может, оно и к лучшему. Может, так оно и надо?!
#Следуй_за_Штормом
